Джина держит зеленые босоножки в руках и идет по влажной траве. Ей часто говорят, что ей идет зеленый. Что зеленый подходит к ее глазам и к ее волосам. Скотту нравится, когда она в зеленом, впрочем, Скотту нравится, когда она одета в любой цвет.

Трава приятно щекочет стопы, а солнце играет на огненно-рыжих волосах, делая Джину ярким рыжим пятном посреди зеленой поляны. В воздухе пахнет недавним дождем и скошенной травой. Джина смеется в кулак, когда видит этот неровный, наскоро подстриженный газон. Кажется, кто-то из мутантов со способностью управлять растениями, снова перестарался и старшим пришлось вооружиться газонокосилкой, чтобы хоть как-то привести задний двор в порядок. И все-таки смешную пародию на гигантский бобовый стебель у скамейки убрать не удалось, вероятно, кому-то сверхсильному придется его потом вырывать с корнем.

Джина смотрит в небо и видит, как расползаются тучи. Наверное, это Шторм разогнала их, чтобы трава погрелась в лучах солнца. Джин знает, что это ненадолго. Что буквально на следующий день во двор вывалят толпы студентов и снова начнут терзать несчастную поляну, перекидывая огненные шары, вызывая ураганы и молнии.

И все-таки Джина была счастлива, что они вообще могут это делать. Буквально пару лет назад мутанты сидели тише воды, ниже этой самой травы и нигде не чувствовали себя в безопасности. Сейчас их любят, их даже уважают. Джина все еще чувствует отголоски страха, но ее сердце полнится надеждой, что со дня на день даже такие мутанты как Курт и Мистик смогут спокойно ходить по улицам города и на них не будут пялиться, как на пришельцев.

Джин покачивает зелеными босоножками, а ее мысли, словно дикие птицы, стремятся туда-сюда: вот она думает о таких глобальных вещах, как будущее мутантов, а вот с улыбкой размышляет о том, что неплохо было бы надеть эти босоножки на свидание со Скоттом в следующие выходные. Они пойдут на третью часть Чужого и, несомненно, будут больше смеяться, чем бояться.

Джин срывает одуванчик и крутит его в руке. Джин любит ходить на ужастики и чем страшнее, тем лучше. Любит не потому, что ее привлекает сам жанр, а потому что ей нравится осознавать, что она это может. Она, телепат, может находиться в толпе напуганных людей и не испытывать дискомфорта. Ее голова не лопается от чудовищных образов, что рождает фантазия других людей, в ушах не шумит от крика чужих мыслей. Она просто смотрит кино под попкорн со сладкой карамелью и время от времени ворует у Скотта кока-коллу.

Их называют супергероями и Джине всегда немного странно это слышать. Вечно на них вешают ярлыки: герои, злодеи, а они ведь просто люди. Ну или мутанты. Какая вообще разница? Не так уж сильно они отличаются от людей. Она, например, также в восторге от Звездных Войн, как и все остальные.

И все-таки ей нравится то, что они делают. Не так уж сильно, но все-таки они и правда отличаются от людей. И этими отличиями они могут спасать жизни. Ей нравится думать, что ее сила больше не проклятье, из-за которого ее сторонятся, а что-то, что она может использовать во благо: во благо себе, людям и мутантам. Они особенные. Но впервые общественность начинает думать, что они особенные в хорошем смысле.

Джина скорее чувствует, чем слышит Чарльза. У его присутствия всегда есть особенный оттенок. Это не чтение мыслей в прямом смысле, это что-то близкое к эмпатии, но несколько приглушенное. Она просто чувствует, что он рядом и что он настроен с ней поговорить. При желании она может капнуть глубже, но она этого не делает. Для телепата всегда важно иметь ввиду личное мысленное пространство других людей. Вмешиваться в чужие мысли просто так считается дурным тоном и несмотря на то, что Чарльз обычно реагирует мягче, чем любой не телепат, Джина все равно не хочет показаться не вежливой.

Точно также она не использует телекинез, чтобы подтолкнуть коляску Чарльза. Так, несомненно, было бы быстрее, но Джина не думает, что Ксавье нуждается в этой помощи. Джина слишком хорошо его знает, чтобы понимать, когда помочь стоит, а когда - нет. И даже когда стоит, она сделает это молча и лишь коротко кивнет, если Ксавье решит поблагодарить ее.

- Профессор, - улыбается она, когда Ксавье оказывается достаточно близко, чтобы услышать ее. Они стоят возле озера и Джина смотрит на противоположный берег, на то дерево, которое Скотт располовинел буквально в первый свой день пребывания в школе. А ведь когда-то там были прекрасные качели. Мутанты со связью с природой вроде как работали над этим. Джина понимала, что им куда легче вырастить новое, но они упрямо хотели порадовать Профессора и вернуть старое к исходному состоянию. Оказывается, ему все-таки удалось выжить, но пострадало оно после лучей Циклопа неслабо.
- Еще немного и у них получится, - мягко усмехнулась Джина, кивая на дерево на противоположном берегу, - кстати, Скотту до сих пор стыдно. Он этого не говорит, но я и без чтения мыслей чувствую.

— Все никак не привыкну смотреть на тебя снизу в верх, замечательно выглядишь, - Джина улыбнулась. Фраза была простой, но девушка была рада, что Чарльз ее произнес. Что он начинает говорить о своем недуге с ней. Потому что раньше не говорил, ведь знает, что она почувствует боль и сожаление, скрытое за безобидными шутками. Джин чувствует, что он говорит об этом проще, что это уже не настолько терзает его, как в былые времена. Джина никогда не лезла к нему с навязчивой помощью, что физической, что моральной, лишь приходила иногда, чтобы посидеть рядом, если чувствовала, что Профессору нужен кто-то рядом, что он близок к срыву. Ведь Чарльз никогда не покажет этого никому, он умеет контролировать эмоции так, что именитым политикам еще у него поучиться.
- Но и вы, Профессор, еще даже очень ничего, - смеется Джина и хитро подмигивает. Ощущение, будто она хвалит собственного отца, у которого начали появляться первые седые волоски в бороде, и он вроде бы суровый мужчина, а все равно слегка расстроен. Джине весело представлять это так, в конце концов, Ксавье и правда ей как отец. В конце концов, Ксавье и есть ее отец. Не генетически, конечно, но по духу - да.

- Знаешь, а ведь воссоздать что-то намного сложнее, нежели сделать с чистого листа и относится это не только к деревьям, - Джина кивает, становясь чуть серьезнее. Это относится не только к деревьям. Она кидает взгляд в сторону школы. Не все тут такие, как Джин - сироты. У некоторый есть семьи, хорошие семьи, по воскресеньям они приезжают и гуляют вот тут, расспрашивая своих чад о том, как идет обучение. Но насколько было бы проще просто выкинуть, отказаться, забыть о существовании такого "неправильного" дерева и пойти посадить новое. Начать с чистого листа? Начать взращивать новое, не такое чуткое и капризное, такое, чтобы не выделялось среди других. Она ведь сама когда-то была таким деревом, поникшим деревом с кривым стволом, которое раздробил не энергетический луч мутанта, а авария, унесшая жизнь ее родителей.

И проще было бы задавить это дерево, никому не нужное и больное, чем потратить годы на его восстановление.

Джина не сдерживает улыбки и кусает губы изнутри, чтобы не засмеяться, потому что, о боже, столь мрачные аналогии привели ее к мысли, что Чарльз Ксавье - неплохой садовник.
«Нужно быть поосторожнее с метафорами.»

Помнишь там были качели? Когда ты только приехала, ты часто убегала туда, могла пропустить обед и чай, как-то раз даже задремала и пришлось тащить тебя буквально на себе,я всем говорю, что они дома, Джин, но не со всеми могу этот дом разделить, ведь многие даже не видели эти качели. - Джина выдыхает. Конечно. Конечно, она помнит эти качели. Простенькие, деревянные, она любила приходить к этому дереву по утрам, когда в траве еще полно расы, разуваться и качаться, зарываясь ногами в траву и поднимая в воздух тучи брызг. Она помнила, как ветка шаталась от каждого "полукруга" качели на голову ей вечно сыпались листья, которые она не всегда додумывалась вычесывать и так и шла на урок - с птичьим гнездом на голове.

Джина прижимает пальцы к виску - жест, взятый у Чарльза - и перед ними на том берегу расцвел вековой дуб, а качели спокойно покачивались от дуновения ветра. Это было не по настоящему, лишь маленький осколок прошлого, удобренный телепатическим вмешательством.

- Помню, когда я только открыла в себе телекинез, то решила подтолкнуть их с помощью него, но они так разогнались, что я вывалилась и пролетела чуть ли не до самого озера - Джин помнила, что раньше проводила на том берегу очень много времени. Молодым телепатам сложно освоиться, они не умеют контролировать свои способности настолько, чтобы не влезть случайно в чужие мысли или чтобы чужие мысли случайно не обрушились на них плотным словесным шумом. Она проделала большой, действительно большой путь от одиночки, которая не может ладить со сверстниками, до части команды.
- И вы тогда появились так быстро, что я было решила, что вы волшебник, - Джина убирает пальцы от виска, но образ их прошлого остается на фоне, пока они говорят о Скотте и Джина понимает, что ее хитрость и легкая тяга ко всяким проделкам - это, пожалуй, подарок от Чарльза. Она кивает, соглашаясь с тем, что можно еще немного помучить Циклопа неведением.

— Ты очень радуешь меня, Джин, как тебе в рядах Людей-Х? Ты прекрасно справляешься, но мы так ни разу и не смогли об этом поговорить. - спрашивает Ксавье, а потом в мыслях добавляет то, что не сказал вслух.

Джина вновь оборачивается к противоположному берегу.

У Джины есть книжка - такая небольшая, цветастая, с красивой обложкой и именем автора, которое совершенно точно  псевдоним. И в этой книге героиня покинула дом, чтобы отправиться на встречу удивительным приключениям, встретиться с пиратами, волшебниками и чудовищами, обзавестись собственным летающим кораблем и подружиться с русалкой. Иногда Джин думала, о том, что ей тоже пора вырваться из родного гнезда и вольной птицей улететь куда-то в свое небо, к своему летающему кораблю. Ведь это правильно, что птенцы улетают от родителей, чтобы построить собственный дом. Джина прикрывает глаза и раскачивается с пятки на носок.

И все-таки Джин понимает, что это та мечта, которой нужно остаться только мечтой. Не потому что у нее не хватит силы воли ее осуществить, а потому что жизнь намного более сложная шутка и в небе всегда найдутся птицы покрупнее, чтобы вырвать тебе перья. Потому что улететь - просто, а понять, куда - сложно. Потому что Джина далеко не глупая девушка и понимает, что хоть ситуация и стала лучше, но все далеко от совершенства. Сегодня - они герои, но уже на следующий день в Скотта снова будут тыкать пальцами, потому что он обязан всю жизнь носить очки, что делают его жизнь кроваво-красной.

Джин не делает жертву, ее дом - не клетка и никогда ей не был. И Джин действительно хочет остаться. Потому что тут есть Люди Икс - команда, которая действительно делает хорошее дело, потому что, что уж врать, Джин уже не сможет жить иначе. Вернуться в скучную обыденность, где соседи не поджигают каждый день газон, спидстеры и телепортеры не устраивают соревнований? И что дальше? Пойти на скучную работу и воплотить Американскую мечту? Даже в голове не укладывается, что она может жить так.

А еще был Профессор, ее отец. Человек, которому нужна была поддержка и нужна была Джина рядом, даже если вслух он никогда этого не скажет.

- Мне нравится то, что бы делаем, - уверенно говорит Джин, открывая глаза.

«Но я также понимаю, почему.»

Джин понимала, что они спасают жизнь, спасают людей, что они делают хорошие дела и для многих это шанс доказать самому себе, что его силы - не проклятье. Но. Всегда было "но". Она ведь не дурочка. Она понимает, почему они все делают, считай на свои деньги. Почему не получают ничего, кроме морального удовлетворения и благодарностей. Их любят, но эта любовь все еще осторожная и неуверенная. Их любят, но все еще не считают равными, все еще опасаются, они уже сделали большой шаг, но это только начало пути. В сущности, все считают, что они должны. Если у них есть сила, ты должен, должен использовать ее во благо человечества. И это очень сложный вопрос, потому что сила и правда может помочь, но Джина не считает, что каждый студент строго должен идти в поле и сражаться. Это личный выбор каждого. Он у них вроде как есть, но если Люди-Икс вдруг решат, что им больше не хочется подвергать себя опасности, то из героев очень быстро превратятся обратно в чудовищ.

«У нас впереди еще много работы.» - У нас. Джина специально подчеркивает это "нас".

Потому что эта команда, это место, эти люди - все ее дом. Может быть, может быть она не улетит в небо, не встретит пиратов и не подружится с русалкой, но у нее есть нечто большее - семья, дом, родные люди, любимый человек. И разве обязательно подниматься в небо, чтобы летать, ведь может же быть полет состоянием души? Если да, то Джин определенно парит. Может быть, когда-нибудь она напишет свою книгу, где не будет пиратов, но будет мудрый волшебник, который умеет читать мысли и принц с добрым сердцем, которому люди боятся смотреть в глаза.

Отредактировано Jean Grey (2019-06-15 04:42:30)

«И много ненаписанных историй».

Джина улыбается и покачивает босоножками в руках. Она не говорила Чарльзу о своем желании записать эти истории, но чувствовала, что он и так знает. Связь между телепатами их уровня - вещь тонкая, но вместе с тем очень сильная. Это сложнее, комплекснее и утонченее, чем просто ворваться в чью-то голову и прочитать мысли. Разум Джины всегда открыт для Чарльза, также как и его разум - для нее. Но они никогда практически не читают мысли друг друга напрямую.
Когда ты учишься, то мысли сначала похожи для тебя на голос из старого радио - гулкий, громкий с кучей шумов на фоне. У этого радио нет выключателя, оно с бешеной скоростью переключается на разные "волны" и медленно сводит тебя с ума. Со временем ты учишься нащупывать выключатель или переключатель и уже можешь точнее настраивать это "радио". Потом, когда копаешь глубже, то мысли начинают походить на открытую книгу. На книгу, написанную дрожащей рукой, потому что мысли в голове очень редко оформлены в что-то конкретное.
А потом настает момент и ты понимаешь, что мысли - это легкий шелест листвы, это ветер со стороны моря, это щебет пролетающей мимо птички. Это мысль еще до самой мысли, лишь короткая волна.

Когда ты телепат, то ты живешь в этом каждый день. Живешь в оттенках и отблесках чужих эмоций и настроений. Поэтому Джина чувствует Чарльза на интуитивном уровне. У них нет общей крови, она для него не генетическая дочь и, будем честны, она, кажется, никогда вслух не называла его отцом, но вокруг них клубится один ветер чужих мыслей. И Черльз чувствует то, что Джина не говорит вслух. Ей не нужно говорить, чтобы он знал, как много он для нее значит. Или она для него. Или что она мечтает напялить на него ведьмовскую шапку и окрестить в своей книги волшебником.

«Надеюсь только, эти истории будут со счастливым концом.».

— Прогуляемся? - Джина коротко кивает и идет следом. Она настраивается на нужную скорость: не обгоняет и не отстает от Чарльза, чтобы им обоим было удобно.

- Вы когда-нибудь пробовали объяснить Курту значение слова "свидание"? - весело щебечет она по пути, обернувшись назад и шагая спиной вперед, -кажется, он хотел пойти вместе с нами в эти выходные, мне пришлось вывести Скотта из комнаты и все объяснять самой. Курт вообще-то очень милый, мне бы не хотелось его обижать, думаю, он все еще немного боится покидать школу в одиночку, ему непросто, ведь он, ну понимаете, - «синий» - а вот Скотту надо бы поучиться манерам, иногда он совершенный грубиян и, -

— Джин? - Джина не договаривает и оборачивается через плечо. Она видит, что просто так эту яму не переедешь.

На самом деле парализованность Чарльза была тонким вопросом. Конечно, он бы никогда вслух не высказал недовольства, обиды или расстройства, но Джина бы поняла, будь что-то не так. Проще всего было, конечно, просто поднять его кресло и перенести через расщелину, но ей не нравился такой вариант. Джина не любила поднимать его кресло, он могла его подтолкнуть, как если бы оно будто бы случайно и само по себе проехало бордюр или камень, но только в самых крайних случаях она поднимала его в воздух.

Чарльз в такие моменты ощущался и ощущал себя беспомощным. Представьте, если бы вы парили в воздухе без шанса что-то сделать, управляемые только чужой силой, пусть даже эта сила исходит от самого близкого. Самый быстрый путь - не всегда правильный. Джин вновь оборачивается к Чарльзу и, улыбаясь, делает несколько пасов руками, притаскивая из кустов плоскую дощечку. Она надеялась, что молодняк, что уже второй месяц пытается соорудить там домик на дереве не будет слишком сильно зол на нее.

Дощечка ложится поперек расщелины, к которой Джин все еще стоит спиной. Она улыбается и проходится по ней так, будто она всегда там была, а не появилась только что. Уж она-то точно могла ее обойти, но пустить по ней Профессора, не проверив сначала самой было бы слишком.

- Так о чем это я? Да, фильм. Так или иначе, я пообещала, что мы сходим с Куртом на этот же фильм на следующей неделе, - конечно, они оба понимали, что все это - дело рук Джин. Но ей нравилось не акцентировать на этом столько внимания. Чарльзу иногда нужда была помощь - это правда, но Джин не хотелось, чтобы он благодарил ее каждый раз. Это было бы слишком.

Они практически не говорили об этом, только однажды Джин попросила его перестать, она сказала, что это все равно, как если бы она благодарила его каждый раз, когда садится за стол в общей столовой, потому что ведь это он привел ее в новый дом. Джина, конечно, все равно его благодарила, но очень-очень тихо в своих мыслях.