Опоздать на ланч с Кроули было практически невозможно.
Все подобные встречи между ангелом и демоном можно было условно разбить на три категории. В первую - самую многочисленную - входили заранее оговоренные рандеву, на которые Азирафель являлся вовремя (на них же, к слову, почти всегда опаздывал Кроули, но не из-за неумения следить за временем, а из профессиональной гордости; хотя традиционно такие опоздания вызывают у пришедшей вовремя стороны негативные впечатления, ангел преспокойно тратил время ожидания на изучение меню и заказ выбранных деликатесов). Вторую категорию составляли случаи, когда Кроули заезжал за Азирафелем в его магазинчик, избавляя того от необходимости следить за часами или запоминать, в каком именно из облюбованных ими заведений они договорились провести очередной обед. Кроме того, пару раз в столетие появлялись обстоятельства (обычно это были обстоятельства прямоугольной формы, с бумажными листками и множеством слов внутри), которые заставляли ангела на некоторое время вовсе забыть о реальности, и тогда он мог не явиться на встречу вообще - что тоже нельзя было, в силу терминологии, назвать опозданием.

Имея в виду вышесказанное, естественно, что отсутствие Азирафеля за привычным столиком в Ритце было явлением из ряда вон выходящим, и так же естественно, что когда он всё-таки появился - через пять минут после Кроули (или через двадцать пять после назначенного времени, в зависимости от предпочитаемой хронологической точки отсчета) - причина опоздания стала первой темой обеденного разговора.

- ...Я ждал его два часа, но он так и не явился, и даже не счел за труд извиниться за доставленные неудобства, - рассказывал ангел, неспешно отдавая должное татаки из тунца. - Я слышал, такое часто бывает при знакомствах через интернет: когда дело подходит к переходу в реал, люди пугаются и не приходят, а потом притворяются, что вообще ни о чем не договаривались и отправляют тебя в черный список.

Такие слова как "реал" и "черный список" были уже несколько за границей ангельского комфорта, и Азирафель произносил их с осторожностью человека (или человекоподобного существа), который чувствует, что выставит себя идиотом независимо от того, будет ли пытаться использовать для описания современных реалий термины, устаревшие полвека назад, или же рискнёт обратиться к современному слэнгу и где-то напортачит с его применением.
Ангел с настороженностью относился к интернету в целом, и обычно не вёл дел в этой сомнительной паутине, но на этот раз приманка оказалась слишком соблазнительна: потенциальное дополнение в коллекцию Нечестивых Библий, опечатки в которой, если собрать их воедино, складывались в непонятный, но явно какой-то очень темный ритуал (по утверждению мистера Хатчинсона, хозяина Библии; покупателям же предоставлялась возможность взглянуть лишь на несколько не слишком качественных фотографий с подчеркнутыми словами).

- Но вдруг с ним всё-таки что-то случилось? - с легким беспокойством продолжил Азирафель. - У бедняги всегда был такой встревоженный тон, - то, что это был тон электронных писем, ничуть не мешало ангелу распознать присущую ему нервозность, - и он так опасался выходить из дома, хотя на мое предложение просто приехать к нему тоже ответил решительным отказом... - проглотив последний кусочек закуски, он промокнул губы салфеткой, и вопросительно глянул на своего собеседника, встретившись взглядом с собственным отражением в черных стеклах очков. - Как думаешь, может, стоит его проведать? Убедиться, что всё в порядке?
Ангел предпочёл не уточнять, что его беспокойство, хоть и вполне искреннее, было в большей степени направлено на заинтересовавшую его книгу. Независимо от того, какие ритуалы можно было бы провести, руководствуясь найденными в ней опечатками, сама Библия являла прекрасный образчик печатного мастерства конца шестнадцатого века, и Азирафелю не терпелось приобрести её (или, если это было совершенно невозможно, хотя бы подержать в руках).

Отредактировано Aziraphale (2019-06-21 19:11:17)

Начиная разговор - не только этот конкретный, но и вообще любой разговор, касающийся своих дел - Азирафель не ставил себе целью заручиться у демона какой-нибудь услугой, и уж тем более не планировал манипулировать фактами с тем, чтобы Кроули сам предложил ему помощь. Просчет вариантов и всяческие прикидки того, какие слова и действия дадут наибольший шанс развернуть ситуацию в нужную сторону, не в ангельских привычках (по крайней мере не в привычках этого конкретного ангела); если он когда-нибудь и пытался так делать, то разве что чтобы посмешить своего извечного оппонента - потому что смешно же, в самом деле, пытаться соблазнить на что-то самого первого соблазнителя этого мира.

Нет, в подобных ситуациях Азирафель руководствовался верой, ведь именно вера лежала в основе самой его сущности. Небесное начальство было бы несомненно шокировано тем, на что - на кого - именно частенько уповал ангел, но сам он не считал чем-то богохульственным верить в то, что в любой затруднительной ситуации ему так или иначе поможет демон. Конечно, не сразу, а продемонстрировав вначале свою занятость, непригодность для решения ангельских проблем и общее недовольство тем, что его отрывают от куда более важных вещей, но Кроули всегда пойдет ему навстречу.
Азирафель надеялся лишь, что Кроули знает о взаимности этого положения; потому что ангел в конечном итоге (после сомнений и выражения озабоченности корректностью своих действий) тоже никогда бы не отказал в обращенной к нему просьбе. Такое положение вещей казалось естественным, но как вера была в природе ангелов, так же сомнения были неотъемлемой частью демонов, и Азирафель порой переживал, что не способен внушить своему другу должной уверенности в своей лояльности.

Но, если отрешиться от философии и метафизики и вернуться к происходящему разговору, то стоит уточнить: изначально Азирафель вообще не намеревался втягивать Кроули решение возникшего у него затруднения. Просто тон вопроса, которым демон встретил его в ресторане (говоривший о том, что хорошо знакомая им обоим паранойя уже подсунула пару десятков сценариев, один другого мрачнее, того, что могло помешать ангелу вовремя прийти на встречу) требовал подробного рассказа, убеждавшего, что в задержке не был виновен никто Сверху или Снизу, а завершавшие изложение событий вопросы были всего лишь естественным продолжением мыслей.

Если бы Кроули ответил что-то вроде "да проверь, если тебя это так беспокоит" и, может быть, добавил бы "отличный повод прикрыть свой книжный на денёк - уже имеющиеся книги целее будут", Азирафель улыбнулся бы, покивал и на следующий день погрузился бы на автобус до Лутона.
Но Кроули начал отнекиваться. Не важно, что он не сказал напрямую что-нибудь вроде "я с тобой к черту на кулички тащиться не собираюсь"; слишком демонстративным было равнодушие к судьбе смертного, а уж непостижимость замыслов и вовсе стала метафорическим гвоздем в крышке гроба. Сработал инстинкт, который Кроули как-то раз саркастично описал "ты видишь кознь - ты ей препятствуешь", иными словами, Азирафель рефлекторно возразил на то заявление демона, которое можно было счесть провокационным (хотя источник провокации ещё стоило бы и уточнить: ангелам в общем предписывалось демонстрировать заботу о благосостоянии всяких там агнцев божьих, в то время как конкретно от Азирафеля скорее можно было услышать возражения в стиле "Но Кроули! Как ты можешь?! Шестнадцатый век! Библия! С опечатками!").

- Всё сущее по определению является частью Непостижимого Замысла, - с должным налетом пафоса ответил ангел, - но какие-то отдельно взятые моменты мы вполне в состоянии постигнуть, иначе жизнь превратилась бы в ужаснейший бардак! - он встряхнулся, отгоняя на мгновение воображенный бедлам, и продолжил: - И отчего вдруг сразу мысли о смерти? - ангел подозрительно прищурился. - Немного радикальное объяснение для пропущенной встречи, ты не находишь?
Если бы дело было несколько столетий назад, Азирафель дополнил бы список традиционным (при общении с нечистой силой) вопросом: "не ты ли, случаем, замешан в исчезновении мистера Хатчинсона?", но после стольких веков знакомства - и в особенности после совместно пережитого недо-Апокалипсиса - подобные подозрения сменились куда более приземлёнными, так что ангел спросил:
- Ты меня просто в Слип Энд подвезти не хочешь, да?

Азирафель деликатно отправил в рот очередной кусочек суфле, но угощение занимало разве что десятую долю его внимания; большая же часть его была сосредоточена на Кроули. Ангел, не стесняясь, признался бы, что любит наблюдать за другом: тот всегда был экспрессивен, подкрепляя слова свободными жестами, а его интонации и сменяющие друг друга выражения лица порой добавляли сказанному ещё несколько уровней смысла. Каждая речь была маленьким представлением, и Азирафель всегда был их самым преданным зрителем.

Для ангела не было секретом, что подобная экспансивность зачастую служила прикрытием для тех мыслей и чувств, которые демон не хотел выносить на всеобщее обозрение, но он никогда не считал подобное поведение ложью или лицемерием. Каждое существо имеет право на сокровенное, и если Кроули хотелось оставить какие-то соображения при себе, то было бы непростительным нарушением границ пытаться их у него выпытать. Вот как сейчас: Азирафель был уверен, что Кроули беспокоит что-то ещё кроме пробок и необходимости временно покидать свой личный урбанистический рай, но самое большее, что он себе позволил - это недолгие и бесполезные попытки прикинуть, какие опасности могут поджидать двух оккультно-эфирных существ за пределами M25.

Когда от рассуждений о причинах срыва встречи Кроули перешел к вопросам о причинах продолжающегося к ней ангельского интереса, Азирафель невольно улыбнулся шире: как не порадоваться, когда собеседник демонстрирует, насколько хорошо тебя знает? Но в следующее мгновение он изобразил на лице нечто, более напоминающее легкий упрёк, и показательно возмутился:
- Что ты, какая корысть? Я действую исключительно из благих побуждений! Посуди сам: мистер Хатчинсон даже не букинист, ему эта библия просто досталась в наследство от какого-то родственника, и она, судя по некоторым репликам, почему-то заставляла его нервничать. Ему явно будет лучше без книги, но с внушительной денежной компенсацией. И библии, разумеется, тоже куда комфортнее будет в подходящем помещении с контролем влажности и освещенности. А он её, наверное, просто на полке хранит, прямо рядом с каким-нибудь Коэльо, - пробормотал он себе под нос, возмущенно вздохнув, после чего уже чуть более серьёзно посмотрел на Кроули.

На первый взгляд казалось очевидным, что демон куда лучше разбирается в человеческой природе, ведь его предсказания о поведении людей совпадали с реальностью гораздо чаще, чем более оптимистичные предположения Азирафеля. Быть может, и с мистером Пропустил-Встречу-Без-Предупреждения он был прав, а движущая ангела помесь милосердия и корысти не приведет ни к чему кроме впустую потраченного времени (но не бензина, потому что по проверенным сведениям Кроули никогда не заправлял свой бентли). И тем не менее, ангел не мог не объяснить:
- Нет ничего непростительного в том, чтобы изменить свое решение. Даже если мне это доставило неудобства, нельзя приписывать чужим действиям однозначно злой умысел; неловкость и нежелание её лишний раз испытывать - куда более распространенный мотив, чем откровенная злокозненность, - он пожал плечами, будто добавляя "люди, что с них возьмешь? если постоянно злиться из-за всяких мелочей, то на удовольствия времени не останется". - Если действительно имел место простой обман, пострадает разве что моя гордость и немножко - мои нервы, с твоей-то манерой вождения. Но если с молодым человеком действительно что-то случилось, а я это просто проигнорирую... - Азирафель ненадолго замолчал, а потом склонился к собеседнику - конечно, не настолько откровенно, как это недавно делал сам Кроули, но всё-таки достаточно, чтобы передать заговорщицкое настроение. - Кроме того, неужели ты думаешь, что я не позаботился о том, чтобы у меня не осталось конкурентов, претендующих на эту библию?

Азирафель аж просиял от радости, услышав беззлобное понукание демона, и тут же отставил  в сторону своё и так уже почти доеденное суфле, всем своим видом изображая готовность следовать любым указаниям. Радость, правда, была слегка омрачена предстоящим испытанием нервов на дороге, которая, если за рулем Кроули, превращалась в гоночный трек независимо от ландшафта и скоростных ограничений, но ангел решительно запретил себе роптать (по крайней мере первые несколько минут, дабы усыпить бдительность Кроули и отсрочить его возмущение тем, что напросившийся на путешествие пассажир ещё и претензии какие-то смеет предъявлять), вместо этого сотворив ремень безопасности, который изначально не был предусмотрен конструкцией автомобиля.

Тарелка штруделя, внезапно оказавшаяся у него в руках, была хоть и приятным сюрпризом, но совсем чуточку неуместным: Азирафель не был уверен и в собственной способности удержаться на сиденье, а уж для того, чтобы пирог удержался на тарелке, потребуется чудо (и, скорее всего, не одно). О том, чтобы есть его по пути вообще не могло быть и речи. Но ангел всё равно поблагодарил друга за заботу и даже успел устроить тарелку на коленях, прежде чем ускорение вдавило его в спинку сиденья.

- Нам на M1, - придушенно выдавил он, не отрывая взгляда от дороги.
Дома, тротуары, пешеходы и автомобили мелькали за окнами с поистине адской скоростью, и ангел не то, что пошевелиться, моргнуть лишний раз боялся, чтобы не пропустить какую-нибудь катастрофу. В сущности, он не сомневался в водительских талантах Кроули, но вот на то, что демон будет беспокоиться о безопасности невинных прохожих или бездомной живности, а также об ущербе чужому имуществу, он никогда не рассчитывал. Порой ему казалось, что Кроули специально дергает руль, подводя машину вплотную к фонарным столбам или неосторожно выставленным на проезжую часть колесам велосипедов, только чтобы посмотреть, как Азирафель судорожно творит чудеса во избежание столкновений.

Когда небоскребы Лоднона сменились приземистыми домиками предместий, ангел позволил себе слегка расслабиться. Пейзаж всё ещё несся мимо настолько быстро, что сливался в сплошное буро-зеленое месиво, но по крайней мере шанс встретить на трассе пренебрегающего правилами безопасности пешехода был куда меньше, чем в городе, и можно было позволить себе развернуться на сиденье и время от времени отвлекаться от дороги, чтобы поглядывать на водителя.
Азирафелю казалось, что Кроули для жизни буквально необходимо движение. Экспрессивные жесты, быстрые машины, безумные идеи - неудивительно, что он так комфортно ощущал себя среди людей, вечно спешивших сделать и попробовать всё за свои смехотворно короткие жизни. Порой ангел завидовал способности Кроули бесконечно изменяться, оставаясь самим собой, и тихо радовался тому, что демону не надоедает таскать на хвосте такое вечно застревающее в прошлом бедствие, как он.

Час, который требовался на дорогу обычным людям, сократился до двадцати пяти минут, и Азирафель еле успел воскликнуть "притормози немного", когда они уже влетели в Слип Энд.
- Помедленнее, пожалуйста, - практически сразу повторил просьбу ангел. - Я не знаю адреса, а на этой скорости я соображу, куда поворачивать, когда мы уже в соседнем графстве окажемся.

Если бы дом мистера Хатчинсона пыталось отследить какое-нибудь секретное агентство, используя все доступные современному человеку средства виртуального поиска, аналитики доложили бы начальству, что этот как будто бы ни в чем не замешанный человек использует весьма серьёзные системы шифрования, а его айпи замаскирован сетью из шести прокси-серверов. Если бы этим же способом попытался воспользоваться Азирафель, то смог бы найти разве что кнопку "ответить" в своей электронной почте (что, собственно, тоже получалось у него не всегда - из-за постоянных обновлений внешнего вида почтового клиента она имела тенденцию скакать по всем углам экрана). К счастью, ангелу для поисков простого человека требовалось лишь отдаленное представление о его личности, а для того, чтобы скрыться от подобного оккультного внимания мистеру Хатчинсону нужно было быть как минимум следующим отпрыском Сатаны.

Искомый дом обнаружился на отшибе, практически за чертой Слип Энда, и был в физической плоскости бытия защищен так же крепко, как и в информационной.
- Кажется, мистер Хатчинсон всерьёз беспокоится за свою жизнь, - прокомментировал Азирафель, выбравшийся из машины и задумчиво оглядывавший сплошной железный забор с колючей проволокой поверху, параллельно ковыряя десертной вилкой дождавшийся своего часа штрудель. - Хочешь? - вежливо предложил он, протягивая подошедшему демону оделённый кусочек пирога.

Пожалуй, настроению, с которым демон и ангел разглядывали современный аналог неприступных крепостных стен, больше подошел бы не штрудель, а ведёрко попкорна. Не важно, что в данный момент совершенно ничего в пределах видимости не происходило: для существ, следящих за развитием событий тысячи лет, отличным шоу было уже то, с каким упорством люди пытались оградить себя от опасностей - реальных или вымышленных, физических или абстрактных - и с какой легкостью жизнь каждый раз демонстрировала, что идеальной защиты не существует.

Из-за промелькнувшей мысли следующий кусок штруделя, который Азирафель недрогнувшей рукой отправил в собственный рот, приобрел ощутимо карамельный вкус. Попкорном определённо было бы проще делиться с Кроули... с другой стороны, попкорн - куда менее благодатная почва для провокационных заявлений и действий (которые ангела, разумеется, не смутили: многотысячелетнее знакомство давало ему уверенность в том, что он всегда сможет отличить подтрунивание от серьёзного замечания, а в данном случае - в том, что Кроули никогда бы даже в голову не пришло вырывать кусок у него изо рта. Демон вообще не по-демонически часто демонстрировал добродетель щедрости, хотя каждый раз громогласно отрицал подобные обвинения, и яростный собственнический инстинкт проявлял разве лишь по отношению к своему Бентли).

Более того, если бы Азирафель задался подобной целью, для него не составило бы труда предсказать любое слово и любой поступок демона. Parit contemptum nimia familiaritas, как утверждали римляне; и ещё когда эта фраза была свежа и оригинальна, ангел уже мог бы с высоты своего опыта сказать, что есть вещи, которые не приедаются, столько бы времени ни проходило, и наблюдение за Кроули - его походкой, его жестами, словами, полупритворной зловредностью, выражавшейся в походя совершаемых мелких кознях - никогда не перестанет приносить удовольствие.

Кроули с традиционно невозмутимой смелостью отправился навстречу неизвестной опасности, поджидающей в притихшем доме, оставив Азирафеля с нежностью глядеть ему в спину. Ангел легко мог представить себе диалог, в котором сам он обвиняет демона в демонстрации очередной добродетели, демон активно открещивается от бессовестного поклёпа, ссылаясь на то, что бессмертному существу едва ли может угрожать даже самое опасное земное оружие, а Азирафель в свою очередь возражает, что, следуя этой логике, ему самому тоже ничто не угрожало и вполне можно было бы пропустить его вперёд, на разведку, в особенности после такой воодушевляющей речи. Но поскольку ангел никогда особенно не рвался в бой и в глубине души готов был признаться, что не хочет лишать себя этих мгновений немножко покровительственной заботы, он промолчал, для верности заткнув себя очередным куском штруделя.

Долго наслаждаться лакомством ему не пришлось: один единственный взгляд на перевернутую вверх дном комнату подтверждал самые мрачные опасения.
- Что ж, - слабым голосом сказал он, отставляя тарелку на журнальный столик, чудом сохранивший первозданный вид, - по крайней мере тела здесь нет, так что, возможно, мистер Хатчинсон ещё жив. Думаешь, они искали тут Библию?

Второй, более пристальный взгляд показал, что дизайн гостиной, выполненный с уклоном в так популярный нынче хайтековский минимализм, нарушали анахронические вставки вроде напольных часов в причудливом деревянном корпусе и пары потертых кресел в стиле барокко. Вероятно, кроме Библии, с которой всё началось для Азирафеля, мистер Хатчинсон унаследовал много других вещей, среди которых могли оказаться и более древние, и более ценные - по меркам тех недалёких людей, которые ценили золото выше печатного слова.
- Думаешь, они её нашли? - продолжил он мысль после недолгой паузы, и его голос ощутимо дрогнул на последнем слове.

Чего в гостиной точно не было, так это книжных полок. Заглянув в соседнюю комнату, Азирафель обнаружил в ней множество техники смутно знакомого ему вида, но и там все имеющиеся полки были заняты лишь черными перемигивающимися коробками.
Хоть ангел и не претендовал на дедуктивные таланты, но в тех детективных книгах, до которых он снизошел, ясно говорилось: если в доме разруха, всё перевернуто вверх дном, имеются следы борьбы (Азирафель счел, что лежащее на боку компьютерное кресло и свороченный монитор вполне за них сойдут), но хозяина дома или его трупа не наблюдается, то это значит, что искомое не было найдено, а воры утащили бедную жертву с собой, надеясь выпытать у него местонахождение тайного схрона в более комфортной - для воров, по крайней мере - обстановке. К сожалению, ангел читал произведения, изданные как минимум пару столетий назад, так что тайник ему представлялся скорее как закопанный посреди леса сундук, чем как, например, простая и удобная банковская ячейка.