Его хватило ровно на неделю. Гэвин не рыдал над гробом, не заламывал рук, не пытался съебаться в запой. Не стал разбивать стеклянный аквариум Фаулера тупыми тяжеловесными статуэтками непонятных божков, когда тот вызвал Рида к себе сообщил, что андроид, фактически убивший Бена Коллинза, теперь станет его напарником.

Гэвин молча пожал плечами и ушёл, чтобы спустя три сигареты вернуться и обнаружить, что пустующий рядом стол оброс вещами. Кубик Рубика, парочка оригами-журавлей и всякая другая мелкая хрень, которой пластиковый урод занимал свои руки, когда проводил анализ. Выглядел он при этом дохуя крипово - диод нервно мигал, взгляд был пустым (через пару месяцев он додумался закрывать глаза, чтобы не пугать людей) и мельтешащие пальцы, складывающие и раскладывающие Кубик Рубика или очередного бумажного уродца.

Даже тогда Гэвин ничего не сказал - только кинул в него планшет с делом и предложил подгрузить инфу, чтобы выехать на место преступления. Департамент напряжённо наблюдал за ними, как за неумолимо приближающейся к нулям ядерной бомбе. Гэвин чувствовал на себе взгляды, но не хотел давать повода перемывать ему кости. Странная апатия, граничащая с абсолютным безразличием была как нельзя кстати.

Люди умирают ежеминутно. Копы не возвращаются на следующее утро: один в полгода по статистике, как подсказал ему сердобольный Коннор, когда пытался то ли поддержать, то ли выгородить братца-урода. Гэвину было однохуйственно. Он не считал Коллинза своим другом, но тот был хорошим копом и ещё лучшим человеком. А значит не заслуживал смерти. Не такой. Не сейчас.

Его хватило ровно на неделю. Три выезда на трупы, пять дней созерцания безэмоционального ебала, четыре кое-как написанных отчёта, десяток - если не меньше - фраз, которыми они обменялись, семь тревожных ночей без сна и два дня глубокого алкогольного опьянения.

В понедельник Гэвин не выдержал. В понедельник, как правило, творилось всякое дерьмо. В понедельник в нём что-то сломалось - с болезненным хрустом, вскрывая застарелую, прогнившую рану, и выпуская гной. Легче не становилось. Злость задушила, обвив невидимыми пальцами глотку. Всё, что копилось целый год (а может и больше) прорвалось наружу.

Андроид не может ставить свою жизнь выше человеческой.
Они - не люди.
Они - просто ошибки, баги в херово написанном программном коде.
Полное дерьмо.

- Надо поговорить, - произносит Гэвин вместо приветствия, останавливаясь рядом со столом андроида. - Сейчас. Сейчас же.

Пару месяцев назад один из техников рассказал ему по секрету о слепом пятне камер, которое Фаулер уже почти год собирается устранить. Гэвин направляется прямо к нему, не слыша, но чувствуя, что андроид идёт за ним. Послушно. Рид не знает, что именно сейчас творится в его электронных мозгах, и, в общем-то, не особенно стремится узнать.

Он просто резко разворачивается и замахивается для удара, ни на что не надеясь.

Под кулаком слышен не хруст костей, а скрип пластика. Головак RK не откидывается назад под импульсом удара, и это только помогает Гэвину не забывать, с кем именно он дерётся. Помогает не дрогнуть руке, как было тогда с Коннором. Если бы дрочеры из КиберЛайф не делали их настолько похожими на людей, синяя абстракция украшала бы стену архива пару часов до приезда специалистов-из-ебучей-КиберЖизни. И революции, может быть, не случилось. Или случилось, но не так. Чёрт его знает, что какой вариант был бы лучше.

RK молчит. Секунду. Две. Три.
Кажется, целую вечность.

Гэвин тоже молчит - ничего не слышно, кроме его сбивчивого, прерывистого дыхания. Им не нужно высказываться, кидаться обвинениями и обмениваться оскорбительными пассажами. Всё уже было сказано до. Ридом так точно.

Адреналин разгорается в крови, фиксируя внимание на одетой в чёрно-белое фигуре. Что-то в андроиде едва заметно меняется. Гэвин не блядский робот, зато у него достаточно опыта в уличных драках, чтобы заметить это микро-движение. Но недостаточно скорости, чтобы суметь обвести вокруг пальца передовую машину-убийцу. Удар прилетает в живот и заставляет согнуться пополам от пронзившей боли. Ощущения были близки к позывам выблевать желудок прямо себе под ноги. И вложи пластиковый мудила чуть больше силы, его внутренности превратились в иллюстрацию «почему не стоит идти на андроида в рукопашную».

- Ты дерешься в пол-силы, - озлобленно рычит Гэвин, только чудом уворачиваясь от второго удара, грозящего проломить ему хребет. В этот раз всё было всерьёз. Модель RK900 - «быстрее, сильнее, устойчивее, умнее и оснащен новыми функциями и новейшими технологиями» - не жалеет тупых кожаных мешков, когда те лезут к ним с кулаками. Возможно, это было правильно. Куда правильнее, чем поведение скованного программой Коннора в архиве.

Робот не может причинить вред человеку.
Три ха-ха, Азимов.
О том, что он полез первым, Рид старается не думать.

Гэвин - в который раз за этот день - сравнивает себя с андроидом. Он не умеет просчитывать на десять ходов наперёд и выискивать слабые места путём анализа. У него есть десятая доля секунды, чтобы понять куда лучше ударить, пока за вторым ударом RK не последовал третий.

Гэвин мудак, и все в участке об этом знают. Гэвин легко идёт ва-банк. Гэвин бросается вперёд, делая вид, что хочет схватить за плечо и вывернуть руку, но, в последний момент замахивается ногой и бьёт под колено. Туда, куда по словам Бена Коллинза, попала пуля во время одного из задержаний.